Свеча горела на столе,
а мы старались так улечься,
чтоб на какой-то потолок
ложились тени. Бесполезно!
Разве что стоя над столом,
о стол руками опираясь
и нависая над свечой, -
так - да. Но только рук скрещенья.


* * *

Всей музыки, и той не хватит
твое молчанье заглушить.

* * *
Из кожи лезу, чтоб твоей коснуться кожи.
Не схожи рожами, мы кожами похожи -
мы кожей чуем приближенье невозможного:
мороз по коже и жара, жара подкожная...

* * *
Они влюблены и счастливы.

Он:
- Когда тебя нет,
мне кажется -
ты просто вышла
в соседнюю комнату.

Она:
- Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется -
тебя больше нет.

* * *

О весна, по выраженью
Блока: дети, блики, птицы.
Нежный запах разложенья
по проталинам струится.
И завоешь ночью звездной.
И слезой присолишь рану.
Полюбить как будто поздно.
Разлюбить как будто рано.
Мирозданье не гуманно.
Блуден сын и блудна дочка.
В черном списке Дон-Гуана
для меня найдется ль строчка?

* * *

Душа расставалась с телом.
Моя - с твоим телом.
Твоя - с моим телом.

Душа улыбалась телу:
- Ну все. Я полетела.
- Ну все. И я полетела.

Душа склонялась над телом:
- А мне-то какое дело?
- И мне - какое дело?

Душа прижималась к телу:
- Прости. Я не хотела.
- Прости. И я не хотела.


Считалка #4

С левой ноги марш.
С правой ноги стой.
Просится Отче наш.
Плачется Боже мой.


Эскамильо

Я их не помню. Я не помню рук,
которые с меня срывали платья.
А платья – помню. Помню, скольких мук
мне стоили забытые объятья,
как не пускала мама, как дитя
трагически глядело из манежа,
как падала, набойками частя,
в объятья вечера, и был он свеже-
заваренным настоем из дождя
вчерашнего и липовых липучек,
которые пятнали, не щадя,
наряд парадный, сексапильный, лучший
и ту скамью, где, истово скребя
ошметки краски, мокрая, шальная,
я говорила: Я люблю тебя.
Кому – не помню. Для чего – не знаю.